Кяхта и монгольская революция

Немного истории. В 1887 г. Цинское правительство разрешило китайцам переходить Великую стену. Был взят курс на то, чтобы превратить Монголию и Тибет в обычные китайские провинции. К 1911 г. китайцы колонизировали значительную часть Внутренней Монголии. Колонизация Халхи (Внешняя Монголия) началась лишь в 1911 г. и была не столь интенсивной, но и здесь она представляла угрозу. 27 и 28 июля 1911 г. в Урге прошло тайное собрание феодалов под председательством Богдо-гэгэна VIII. На нем решили отделиться от Китая при поддержке России. 1 декабря 1911 г. в Урге было обнародовано «Воззвание». В нем отмечалось, что теперь, согласно древним порядкам, следует установить свое национальное, независимое от других, новое государство. Переворот в Урге прошел бескровно. В ряд городов Внешней Монголии, Баргу и Внутреннюю Монголию были разосланы призывы свергать маньчжуро-китайскую власть для восстановления единой Монголии под властью Богдо-гэгэна, который «будет избран монгольским ханом и защитником всего монгольского народа». 29 декабря 1911 г. в Урге прошла церемония возведения Богдо-гэгэга VIII на трон Богдо-хана Монголии. Этот акт означал восстановление независимости, символом которой стал высший духовный наставник монголов, получивший теперь и высшую светскую власть. Богдо-хан стал править под девизом: Многими Возведенный. В своем первом указе Богдо-хан обещал развивать желтую веру, укреплять ханскую власть, стараться ради благосостояния и счастья всех монголов в надежде, что все феодалы тоже будут служить стране и религии честно и с усердием.

Став независимым государством, Внешняя Монголия стала и тем центром, вокруг которого интегрировалось национально-освободительное движение на других территориях. Однако китайцы отказывались признавать самостоятельность монголов. Россия вынуждена была вести долгие переговоры с Китаем и Монголией – с 1911 по 1915 гг. 3 ноября 1912 г. был подписан русско-монгольский договор (в русском варианте – «соглашение»), которым предусматривался автономный статус Монголии. Вместо «Внешняя Монголия» там использовался более широкий термин «Монголия» в русском варианте и «Монгол Улс» («Государство Монголия») в монгольском варианте. Оба варианта имели равную юридическую силу. Подписав соглашение 1912 г. с Россией, Монголия стала юридически правомочным субъектом, имеющим полное право на заключение договоров с иностранными государствами. Это право было признано Правительством России. Объявление всему миру о подписании данного документа было фактическим признанием государства и его названия «Монголия». В Монголии были созданы все государственные институты, включая правительство, армию, инфраструктуру. Страна само обеспечивалась основными товарами, имела международные контакты, власть была легитимной. Стремясь консолидировать народ и избежать социальных потрясений, Богдо-хан в своих указах подчеркивал необходимость прекращения междоусобиц, ссор и взаимной вражды монголов, угнетения низших сословий, важность укрепления семьи и т.п. Основу этого он видел в нравственном совершенствовании и религии. Указы монарха касались разнообразных тем - религии, управления, связей с другими странами, торговли, финансов, таможенных правил, наград, компенсаций людям, пострадавшим от гибели скота, мер против голода, запрета азартных игр и т.д. Объединительная политика Богдо-хана давала результаты. Пожелали присоединиться все хошуны Внутренней Монголии, монголы Цинхая и Алашани, Барга, большая часть хошунов Урянхайского края.

После долгих переговоров России с Китаем была подписана русско-китайская декларация по Внешней Монголии 4 ноября 1913 г., а 25 мая 1915 г. – трехстороннее Кяхтинское соглашение. Оно предусматривало, в частности, автономию Внешней Монголии, невмешательство Китая и России во внутренние дела Монголии и ее внешнюю торговлю, ограничение численности конвоев в Урге при китайском сановнике в 200 чел., при русском представителе – 150 чел., китайских и русских конвоев при чиновниках, направляемых в другие местности – по 50 чел. Таким образом, Китай тем самым косвенно признал государственность Монголии. Весь ход переговоров и текст документа свидетельствовали о том, что Монголия и правительство Богдо-гэгэна рассматривались, как самостоятельная договаривающаяся сторона, что являлось еще одним шагом к юридическому признанию самостоятельности Монгольского государства.

После революции 1917 г. в России, геополитическое положение Монголии ухудшилось. Россия больше не могла оказать поддержки. В марте 1918 г. вышел декрет президента Китая, где Внешняя Монголия и Урянхайский край снова были объявлены китайскими провинциями. Китайский сановник в Урге стал добиваться ввода войск. Командир оккупационных войск генерал Сюй Шучжэн заставил монгольское руководство подписать просьбу - «Коллективную петицию правительства, князей и лам Внешней Монголии», которую отправили Богдо-гэгэну для приложения печати. Но он отказался. В петиции говорилось, что династия Цин допускала злоупотребления в Монголии, чем воспользовались иностранцы (русские), подстрекавшие монголов к независимости; по соглашениям сюзеренные права Китая стали чисто номинальными, а теперь и Россия утратила возможность следовать соглашению; кроме того, буряты, решив создать общемонгольское государство, создали угрозу Внешней Монголии, а белогвардейцы насильственно завладели Урянхаем. Эта петиция хорошо иллюстрировала методы, которыми китайские власти оправдывали оккупацию монгольских земель. 17 ноября 1919 г. петицию передали Сюй Шучжэну, 22 ноября прислали в Пекин, и сразу был издан декрет президента, которым удовлетворялась эта «просьба». 2 января 1920 г. Сюй Шучжэн устроил церемонию отречения Богдо-хана и правительства от власти. Таким образом, Китай нарушил обязательства, взятые по Кяхтинскому соглашению. Ссылки на опасность панмонголизма и нарушение Россией соглашения были несостоятельны: ни красные, ни белые не планировали захват Монголии.

Ургинское сопротивление

Оккупация сразу вызвала сопротивление монгольских патриотов. В конце 1919 г. в Урге возникли две подпольные антикитайские группы (кружки), позже получившие названия «Консульский холм» (от названия района в Урге) и «Восточное хурэ». В них входили представители разных сословий.

Первой группой руководил Д. Бодоо, высокообразованный 35-летний лама, работавший при Богдо-хане в российском консульстве. В одной с ним юрте жил Х. Чойбалсан. С ними обеими встречался один из ургинских большевиков Михаил Кучеренко, наборщик в русско-монгольской типографии. Руководителями второй группы, «Восточное хурэ», были С. Данзан, бывший служащий Министерства финансов и Д. Догсом из Военного министерства. В эту же группу входил Д. Сухэ-Батор, сержант расформированной монгольской армии. Кружки действовали с одобрения Богдо-гэгэна, не планировали ни революцию, ни уничтожение религии и монархии, были далеки от коммунистических идей. Они дважды обращались к Богдо-гэгэну с просьбой о его благословении на вооруженное восстание против китайских оккупантов, и оба раза получали совет хранить терпение.

Образование Монгольской народной партии и делегация в Россию

В 1920 г. обе группы были приглашены в Иркутск, что сыграло консолидирующую роль, ранее державших между собой дистанцию. Если до этого момента «Консульский холм» стоял на сравнительно прогрессивных позициях, а «Восточное хурэ» придерживалось националистически-консервативных взглядов, то летом 1920 года им удалось выработать совместную программу. На встрече 25 июля две группы объединились в Монгольскую народную партию. После работы в Иркутске, делегация разделилась следующим образом: Данзан, Лосол и Дэндэв убыли в Омск, а затем в Москву; Бодоо и Догсом вернулись в Ургу, где они должны были расширить партию и приступить к вербовке в армию, а Чойбалсан и Сухэ-Батор остались в Иркутске для поддержания связи между ними. Непосредственно перед расставанием группа сформулировала манифест революционного характера: по нему монгольская знать лишалась наследственных привилегий, а монархия Богдо-хана заменялась на народное правительство. Документ содержал просьбу о немедленной военной помощи.

Переговоры о военной помощи

В Москве, куда Данзан, Догсом и Лосол добрались к середине сентября 1920 г., они в течение месяца встречались с советскими и коминтерновскими чиновниками, в том числе и с В. И. Лениным, не получая конкретных ответов и обещаний. Однако когда в октябре белогвардейская Азиатская конная дивизия под командованием барона Р.Ф. Унгерн-Штернберга вошла в Монголию и в конце месяца осадила Ургу, советское правительство было вынуждено ускорить принятие решения по монгольскому вопросу. 10 ноября монгольские делегаты были срочно вызваны на встречу, и им было сообщено, что Монгольская народная партия немедленно получит всю требуемую военную поддержку. Сами они срочно направлялись на родину. Одновременно, было принято решение о содействии военным соединениям монгольских революционеров в разгроме Унгерна силами Красной Армии. Когда стало известно, что китайский гарнизон Урги успешно отразил штурм, советская стратегия поменялась; было решено оставить единственную на востоке страны 5-ю армию, уже значительно демобилизованную, в пределах границ, и 28 ноября решение о вторжении было отменено. Советское правительство пыталось предложить военную помощь против Унгерна Китайской республике, однако в начале 1921 г. китайская сторона отвергла это предложение.

Тем временем Унгерн-Штернберг, не задумываясь о дипломатических последствиях, вновь штурмовал Ургу; 4 февраля 1921 г., после ожесточенных боев, остатки китайского гарнизона в панике бежали из города. Богдо-ханская монархия была реставрирована. Эти новости вновь изменили советские планы. На пленарной сессии Коминтерна в Иркутске 10 февраля была принята резолюция о «…помощи в борьбе монгольского народа за свободу и независимость деньгами, оружием и военными инструкторами».

1 съезд Монгольской народной партии и формирование Народного правительства

1-3 марта 1921 г. в городе Кяхта состоялся I съезд Монгольской народной партии. Втайне от китайцев, на первой сессии встретились 17 человек, на второй 26. На съезде были утверждены программные цели Монгольской народной партии, состоящие из 10 пунктов. В них излагались задачи освобождения страны от китайских воинских частей и войск белогвардейского барона Унгерна, идея провозглашения монгольского государства. Введение данного воззвания заканчивалось словами: «Партия ставит своей целью объединение в дальнейшем всех монгольских племен в единое государственное целое, в настоятельном стремлении к освобождению Монголии из-под влияния иностранных милитаристов и возрождению уничтоженного государственного бытия». Было утверждено создание армии во главе с Сухэ-Батором, к которому были прикомандированы два советских советника. Был избран ЦК Монгольской народной партии во главе с Данзаном, принят манифест партии, написанный бурятским деятелем Цыбеном Жамцарано. 13 марта было образовано Народное временное правительство в составе семи человек, которое вскоре возглавил Бодоо.

18 марта монгольская армия, численностью до 600 человек, подкрепленная переодетыми в монгольское платье красноармейцами начали наступление на Маймачен (ныне городе Алтан-Булаг), где стоял китайский гарнизон в количестве до 2500 человек. Бой шел в 300-500 метрах от торговой слободы Кяхта. На следующий день китайские солдаты оставили город, разграбили его и ушли по направлению к реке Орхон. Маймачен после разгрома горел и к 27 марта был почти весь уничтожен пожаром. Китайские солдаты, потерявшие всякую дисциплину и превратившиеся просто в банду разбойников, особенно жестоко обрушились на проживавшее здесь русское население: местных коммерсантов и беженцев, укрывшихся в Маймачене от бурь революции. Считается, что не менее ста человек русских погибли в этой маймаченской резне. Что же касается китайского населения Маймачена, то множество китайцев, еще в день 18 марта, бежало на советскую территорию, в Кяхту. Сюда же бежало потом на автомобилях и само китайское командование. Общее число интернированных на советской территории китайцев составило в этот день 8000 человек.

Военные действия

Предвидя борьбу с Унгерном, народное правительство Монголии на заседании от 10 апреля официально постановило: просить усиленной вооруженной помощи у Советской России. 21 мая 1921 г. Унгерн издал приказ, в котором излагалась «политическая программа» и давалась оперативная директива. Согласно этому приказу выступление белогвардейцев намечалось по следующим направлениям: а) западнее ст. Маньчжурия; б) на мензенском направлении вдоль Яблонового хребта; в) вдоль реки Селенги; г) на Иркутск; д) вниз по реке Енисею из Урянхайского края; е) вниз по реке Иртышу. Конечными пунктами по плану операции являлись города, расположенные на Сибирской железнодорожной магистрали.

Руководство действиями на иркутском направлении (из западной части Монголии) возлагалось на полковника Казагранди (уроженец Кяхты), кавалерийская бригада которого группировалась в районе южнее озера Хубсугул. Наступление из Урянхайского края (енисейское направление) надлежало организовать атаману Енисейского казачьего войска Казанцеву. На иртышском направлении должен был развернуть свои действия «сводный отряд Горно-Алтайской области» под командованием есаула Кайгородова. На мензенском направлении (в северо-восточной части Монголии по рекам Онон и Керулен) оперировали белогвардейские бурятские отряды. Унгерн оставлял за собой руководство наступлением вдоль реки Селенги, которое намечалось проводить силами конно-азиатской дивизии, сосредоточенной в двух группах: 1-я кавалерийская бригада под командованием Унгерна группировалась в районе Урги; 2-я - под командованием генерала Резухина находилась в районе Ван-Хуре на правом берегу реки Селенги. Все перечисленные белогвардейские отряды насчитывали 10550 сабель, 200 штыков, 37 пулеметов и 21 орудие. Из них конно-азиатская дивизия имела 4800 сабель, 200 штыков, 20 пулеметов, 12 орудий (1-я бригада - 2700 сабель, 12 пулеметов, 8 орудий; 2-я - 2100 сабель, 200 штыков, 8 пулеметов, 4 орудия); бригада полковника Казагранди - 620 сабель, 2 пулемета, 1 орудие; три отряда Казанцева - 700 сабель, 1 орудие; бурятские отряды мензенского направления - 3450 сабель, 12 пулеметов, 2 орудия. Наиболее боеспособную часть составляли забайкальские казаки, являвшиеся ядром конно-азиатской дивизии. Остальной контингент, состоявший из монголов и китайцев, был мало боеспособен. Главное преимущество унгерновцев заключалось в их подвижности. Обладая большим количеством лошадей (не менее двух лошадей на каждого всадника), противник мог широко маневрировать в ходе боев. Он быстро совершал многокилометровые переходы, производил внезапные и стремительные налеты.

План Унгерна в основном сводился к следующему: оперируя на широком фронте и отвлекая демонстративными действиями на флангах внимание командования Красной Армии, главный удар нанести в центре в направлении Троицкосавска силами 1-й кавалерийской бригады конно-азиатской дивизии. После захвата Троицкосавска Унгерн предполагал двигаться в северо-восточном направлении вглубь Дальневосточной республики и выйти по кратчайшему пути к ст. Петровский завод Забайкальской железной дороги. Большие надежды он возлагал на помощь населения казачьих станиц. Начать наступление предполагалось в конце мая 1921 г.

В 20-х числах мая все отряды, подчиненные Унгерну, начали выдвигаться к северной границе Монголии. Отдельный бурятский отряд численностью до 500 сабель под командованием хорунжего Тубанова (уроженец Троицкосавского уезда) выступил из верховьев реки Онон в район Мензы; группа в 300 сабель из отдельной кавалерийской бригады Казагранди двинулась из района озера Хубсугул на поселок Модонкуль; 2-я кавалерийская бригада Резухина, переправившись через реку Селенгу, направлялась к станице Желтуринской (села Желтура Джидинского района). 25 мая выступила из района Урги на Троицкосавск 1-я кавалерийская бригада. В авангарде главных сил Унгерна двигался отряд под командованием чахара Баяргуна с задачей внезапным ударом уничтожить заставы монгольских частей в районе Ибицика (русское село на территории Монголии) и в дальнейшем наступать на Кяхту.

К моменту выступления белых расположение советских войск и частей Народно-революционной армии ДВР было следующим. В Прибайкалье находилась 35-я стрелковая дивизия, снятая с трудового фронта из Восточной Сибири и переброшенная в связи с активизацией белогвардейцев в Монголии ближе к границе. Ее 104-я бригада с 35-м кавалерийским полком (ком. К.К. Рокоссовский) и отрядом Щетинкина прикрывала границу с Монголией к западу от реки Селенги на 200-километровом участке; 105-я бригада занимала район Гусиного озера на границе с ДВР; 103-я бригада находилась в полосе железной дороги северо-западнее Верхнеудинска. Граница Дальневосточной республики с Монголией охранялась частями Народно-революционной армии 2-й отдельной кавалерийской бригадой, получившей наименование «Сретенской», а также пограничным батальоном и караульной ротой, располагавшимися в Троицкосавском уезде и у станицы Шарагольской. Кроме того, в приграничном Алтан-Булаке группировались монгольские части под командованием Сухэ-Батора. Здесь же находилось временное революционное правительство Монголии. Общая численность войск, сосредоточенных против Унгерна, достигала 7500 штыков и 1950 сабель при 250 пулеметах и 28 орудиях. Таким образом, Унгерн по живой силе имел к началу выступления превосходство на 1300 человек, но уступал в количестве пулеметов более чем в 6 раз и в артиллерии на 7 орудий.

Первые столкновения произошли между 22 и 25 мая 1921 г. Белый бурятский отряд, действовавший на правом фланге унгерновских войск, прорвался на территорию ДВР и захватил Мензу. В то же время конная группа из кавалерийской бригады Казагранди атаковала поселок Модонкуль. 25 мая 2-я бригада генерала Резухина столкнулась на реке Желтура с кавалерийским дивизионом из отряда Щетинкина и оттеснила его. В конце мая отряд Баяр-гуна внезапно напал на отряд монгольской Народной армии в Ибицике, уничтожил его и двинулся далее на север. Навстречу вражескому отряду выступил отряд красной монгольской конницы, возглавляемый Сухэ-Батором. Конница монгольской Народной армии разбила отряд Баяр-гуна и остатки его обратила в бегство. В это время унгерновские отряды двинулись вниз по рекам Чикою и Кирану. 5 июня обошли Троицкосавск и Алтан-Булак с восточной стороны, заняли сопки к северо-востоку, перерезали дорогу на Усть-Кяхту и телеграфное сообщение на Верхнеудинск и Читу и охватывали город полукругом до 12 верст в длину.

До вечера 6 июня шел бой с перевесом на стороне войск барона Унгерна. К вечеру этого дня из Усть-Кяхты, прорвавшись с боем через расположение унгерновских войск, подошли свежие советские подкрепления: целый полк 35-й дивизии. Вслед затем, утром 7 июня, тою же дорогою прорвались на помощь Троицкосавскому гарнизону еще два советских батальона и батарея. Положение этого гарнизона улучшилось, и советские части стали успешно сдерживать натиск войск Унгерна. В течение двух суток вокруг Троицкосавска шли упорные, ожесточенные бои. Не раз противники бросались в штыки. Сопки по нескольку раз в день переходили из рук в руки... Потери убитыми и ранеными с обеих сторон были весьма значительны. В ночь с 7 на 8 июня произошли важные события в ходе сражения: два полка красной Сретенской кавалерийской бригады вышли через Алтан-Булак в тыл Унгерну. Один из полков занял Киран, другой - дорогу, которая вела с сопок на юг... С 4 часов утра 8 июня по всей линии расположения войск Унгерна и по их обозу красные открыли сильный артиллерийский огонь. После жестокого обстрела советские войска перешли в решительное наступление, и сопротивление войск Унгерна, расстроенных орудийным огнем, было сломлено... Ранение самого Унгерна послужило сигналом к общему отступлению его войск. Преследуемые советскими и монгольскими войсками, части Унгерна при своем отступлении наткнулись на засевшие в их тылу два красных полка и понесли в завязавшемся новом бою большие потери. Унгерн скрылся в лесных зарослях Ибицика и затем отошел оттуда в западном направлении, к рекам Орхону и Селенге. Неудача под Троицкосавском сильно расстроила барона, и он стал зол и раздражителен. Отойдя от Троицкосавска в юго-западном направлении, к реке Селенге и ее притоку Орхону, барон Унгерн простоял здесь десять дней, привел в порядок свои силы и снова двинулся в пределы советского Забайкалья, вдоль реки Селенги.

18 июня, согласно просьбе Временного монгольского правительства об оказании помощи в деле освобождения Монголии от белогвардейцев и интервентов, советское командование дало директиву о подготовке похода на Ургу. С этой целью войска, действовавшие в Троицкосавском районе, были усилены 5-й кавалерийской дивизией, переброшенной к 26 июня из Верхнеудинска, и объединены в экспедиционный корпус под командованием К. А. Неймана. 27 июня корпус тремя колоннами двинулся вглубь Монголии. Главные силы составляла центральная колонна, направлявшаяся по тракту через Маймачен на Ургу. В нее входили 5-я кавалерийская дивизия, 103-я стрелковая бригада и части монгольской Народной армии. Правая колонна в составе 105-й стрелковой бригады, 35-го кавалерийского полка и конного отряда Щетинкина следовала по левому берегу Селенги. В левую колонну входила одна 2-я Сретенская кавалерийская бригада. Она выступила по восточной дороге Корнаковка - Урга. Задачей правой и левой колонн являлось прикрытие флангов главных сил. В резерв корпуса была выделена 104-я стрелковая бригада с расположением в районе Кяхты. Войскам предстояло проделать до Урги 350-километровый марш за 10-12 дней. Основной коммуникацией их служила только река Селенга. Несмотря на трудности, вызванные большим отрывом от баз снабжения, оставленных в городе Кяхте Кяхтинского района Республики Бурятия, наступление протекало успешно. 3 июля центральная колонна разгромила выдвинутый Унгерном в качестве заслона отряд Нечаева в составе 500 сабель. Выдвинувшийся на поддержку Нечаеву отряд белых под командованием Немчинова в составе 600 сабель также потерпел поражение. 6 июля отряды монгольской Народной армии совместно со 2-й Сретенской кавалерийской бригадой вступили в Ургу. 7-8 июля подошли 5-я кавалерийская дивизия и 103-я бригада. Овладение Ургой имело важное политическое значение, так как знаменовало собой переход к новому этапу развития национально-освободительного движения в Монголии.

Тем временем Унгерн, оказавшийся изолированным от белых бурятских отрядов мензенского направления, пытался теперь во что бы то ни стало соединиться с бригадой Резухина, находившейся на левом берегу Селенги. Это ему удалось. 1 и 2 августа унгерновцы захватил Новоселенгинск и выдвинулись передовыми частями севернее Гусиного озера. Последним населенным пунктом, которого они достигли, был Нижний Убукун, расположенный в 50 км юго-западнее Верхнеудинска. Дальнейший путь унгерновцев был прегражден, возникла опасность окружения. Почувствовав угрозу и убедившись в бесплодности своих надежд на поддержку местного казачества, Унгерн решил уйти обратно в Монголию. Спасаясь бегством по труднопроходимым тропам хребта Хамар-Дабан, теряя людей и обозы, 7 августа он с остатками своей дивизии оказался на сопредельной территории. В результате неудач среди унгерновцев началось разложение. В результате раздоров офицеры убили Резухина. Унгерн был предательски арестован и доставлен в один из отрядов Щетинкина. Отсюда он был сопровожден в Троицкосавск, затем в Иркутск. В Новосибирске был предан суду чрезвычайного трибунала и в сентябре 1921 г. расстрелян. Осенью 1921 г. Азиатская конная дивизия барона Унгерна кончила свое бурное существование...

Первые реформы

9 июля Богдо-хан получил письмо, в котором вожди революции уведомили его о том, что все порядки в стране, за исключением религии, будут пересмотрены и реформированы. На следующий день ЦК издал распоряжение о формировании нового правительства во главе с Бодоо, в то время как Богдо-хан провозглашался ограниченным монархом. 11 июля он был вновь церемониально реинтронизирован. Его авторитет среди монголов был столь высок, что коммунисты не посмели его свергать. Это уникально: везде, где большевики брали власть, они сразу уничтожали монархию. Но Богдо-гэгэн сплачивал вокруг себя всех монголов, в том числе членов МНП. 1 ноября 1921 г. Богдо-гэгэна заставили подписать Клятвенный договор, которым он, фактически, лишался права влиять на важные государственные решения. Легитимность этих актов определяется тем, что они санкционированы Богдо-гэгэном. Но эта легитимность сомнительна, так как изменение высшей власти произошло под давлением революционеров, которых, в свою очередь, заставляли выполнять свои решения большевики. О таком давлении говорят многие факты. Например, в 1921 г. Далай-лама XIII получил от Богдо-гэгэна VIII письмо о том, что Советы, уничтожив свои храмы и священные книги, добрались до Монголии и при содействии МНП сместили его с престола. Всего через четыре дня после Клятвенного договора, 5 ноября 1921 г. было подписано соглашение между РСФСР и Монголией об установлении дружественных отношений (Соглашение, 1924). В ст.1 Правительство РСФСР признало единственным законным Правительством Монголии народное, а в ст.2 Монголия признала единственной законной властью России Правительство РСФСР. В.И. Ленин в день подписания договора заявил, что единственно правильный путь трудящихся Монголии – борьба за государственную и хозяйственную независимость в союзе с рабочими и крестьянами Советской России. Ход истории подтвердил это заявление, более 70 лет Монголия следовала рука об руку с Советским Союзом. Взамен Кяхтинского соглашения Монголия подписала с Россией новое. Из него следовало признание независимости, за которую выступало Временное народное правительство. Правда, в следующие несколько лет советские посланники в Китае: А.К. Пайкес, А.А. Иоффе, Л.М. Карахан убедили Советское правительство в необходимости признать Монголию частью Китая. Этот шаг был сделан в надежде использовать Китай для разжигания мировой революции. Но признание суверенитета Китая в советско-китайском соглашении об общих принципах урегулирования от 31 мая 1924 г. не изменило статус-кво: советские войска не были выведены, под защитой СССР Монголия продолжала развиваться как независимое государство.

И лишь после смерти Богдо-гэгэна 17 апреля 1924 г. монархия в стране была ликвидирована окончательно.

Послесловие

В июле 1973 г., в связи с 50-летием образования Бурятской АССР, Президиум Великого Народного Хурала Монгольской Народной Республики, «… отмечая выдающуюся роль города, являющейся одним из важнейших центров развертывания деятельности монгольских революционеров, во главе с основателем Монгольской народной партии и монгольского народного государства Д. Сухэ-Батора, в истории революционной борьбы монгольского народа, установлении и развитии отношений братской дружбы и тесного сотрудничества, между Монгольской Народной Республикой и Советским Союзом», наградил город Кяхта высшей государственной наградой – орденом Сухэ-Батора.

По материалам, А. Гендунова