Поселения на Байкале

Первые сведения о русских поселениях в районе озера Байкал "о государевом новом острожке" в устье реки Прорвы и о Мантуровом зимовье на речке Мантуриха сообщает сотник Петр Бекетов, который в октябре 1652 года переправился через озеро Байкал и остановился на Посольском мысу. Отсюда в устье реки Селенги с целью разведки и выбора места для строительства нового острога он отправил пятидесятника Ивана Котельникова. Вернувшись через неделю, Котельников рассказал, что устье Селенги распадается на множество рукавов, к тому же для строительства острога нет леса. Бекетов решил зазимовать там, где высадился, и построил острог. В следующем году он доносил енисейскому воеводе Афанасию Пашкову о том, что посланники, которые ходили к Цыцен-хану, "пришли с тое государевой службы в новое государево зимовье на усть-Прорвы реки".

В другой отписке сообщается о том, что от Мантурова зимовья ходило посольство в Монголию и "шли по Мунгальской дороге через Камень (Хамар-Дабан) пять дней". Эти сведения имеются в "Сборнике документов по истории Республики Бурятия". Сколько просуществовали эти острожки, неизвестно, но, видимо, они служили долгое время тем, кто шел на Байкал, в Забайкалье, в Баргузин и далекую Нерчу. В острогах казаки и служилые люди зимовали в ожидании вскрытия Селенги, запасались мясом дичи и рыбой, строили дощаники и лодки, тесали весла, шили паруса и т. д.

Позднее интересные сведения о заселении низовьев реки Селенги оставил Николай Спафарий, который проезжал по озеру Байкал и Забайкалью, следуя в Китай в 1675 году. В книге "Сибирь и Китай" он писал: "На правой стороне (от впадения в озеро Байкал реки Селенги)... юрты братские, а ниже юрт немного - заимка Селенгинского казака... направо степь, в которой кочуют братские ясачные иноземцы, и оттуда идут места хлебородные, где могут многие пашенные люди жить, потому что и елани, и степи, и лес всякий есть".

После неудачных попыток завести земледелие в Баргузине, основным районом, где выращивали хлеб, стал бассейн реки Селенги. Здесь было теплее, чем в Баргузине, и места удобные для освоения под пашню. На правом берегу, Селенги раскинулась Кударинская степь, на левом - мелколесье, елани, степи. И как отмечает В. И. Шунков в монографии "Очерки по истории земледелия Сибири", "...главными земледельческими районами Байкала и Забайкалья уже в XVII веке становится Кударинская степь и район Ильинской слободы на Селенге". Отсюда земледелие продвинулось к 80-м годам века на Амур и к устью Зеи. А к первой трети XVIII века низовья Селенги руками пашенных крестьян были превращены в крупный земледельческий район с многочисленным населением. Об этом сообщает интересный документ, описанный Е. М. Залкиндом в "Трудах Бурятского комплексного научно-исследовательского института" за 1968 год. Называется он "Ведомость Селенгинского дистрикта о земельных делах...". В ней перечислены все существующие к 1740 году населенные пункты, начиная от Верхнеудинска вниз по Селенге до озера Байкал. Первыми названы Сотниковская, Посельсковая и Бурдуковская деревни с населением в 13 дворов, Ильинский острог, Покровская слобода, Юговская, Бе-ломоинская, Таловская, Мостовская, Таракановская деревни с населением в 33 двора. Ниже этих деревень была Архангельская слобода, затем Кударинская Благовещенская слобода, "от Архангельской слободы через Селенгу и чрез бор и чрез степь", в которой было 85 дворов. Бурлаковская деревня "стоит над рекой Чернухой". Это, видимо нынешнее село Брянск. Затем Дунаевская деревня (8 дворов), современная Береговая, "за Селенгою рекою в Фофоновской деревне 6 дворов".

Ниже по Селенге "над Кабанкою речкою" Кабанский острог в 67 дворов, а "вверх по Кабаньей речке" была Яланская деревня в 15 дворов. Ниже Кабанска по Селенге стояла Колесниковская слобода, Твороговская деревня, "да против тое деревни за Селенгой рекой деревня называемая Красный Яр" и около нее "в разных местах мелких деревень над рекою Селенгою и по посторонним речкам" 8 дворов. Таким образом, "Ведомость..." сообщает нам, что низовья Селенги не только были заселены служилыми, посадскими, пашенными крестьянами, разночинцами и другими сословиями общим количеством 281 человек, но и то, что имелось около 2000 десятин земли "распашной", т. е. пашни, 555 десятин ежегодно засевали рожью, а более 1300 десятин оставляли под пар "для перемены пашни".

Следует отметить, что кроме пашенных крестьян землю в Сибири имели служилые, посадские, дети боярские, и только разночинцы не имели земельных наделов.

Относительно возникновения и топонимики наших сел и поселков на Байкале есть немало самых различных объяснений, которые в большинстве своем нельзя считать достоверными. В связи с этим хотелось бы сделать несколько общих замечаний. Во-первых, когда русские пришли на Байкал, в Забайкалье, здесь уже существовали названия местностей, рек, речек, озер, степей и т. д., и многие села получили названия по тем местам, где они возникли. М. Н. Мельхеев в своей монографии "Топонимика Республики Бурятия" объясняет это тем, что поскольку слободы и остроги "имели общее для всех значение - управленческое, торговое, ремесленное, то и имели местное название". Русским, так или иначе, приходилось запоминать новые названия, а для коренного населения они оставались прежними, как Кабанск, Сухая, Тимлюй, Харауз, названные по одноименным речкам. Дулан - теплый, дологоно - боярышник. Посольск назван по одноименному мысу на озере Байкал, на котором был убит русский посол Заболоцкий и семь его спутников. Многие деревни, которые возникали вокруг острогов на Байкале, назывались по имени основателей пашни. Таково происхождение названий сел Таракановка, Шергино, Инкино, Брянск, Дубинино, Пашино, Романово. По названиям родов поселенцев-бурят, которые пришли в низовья Селенги в середине XVII века, были поименованы улусы Адуновский, Ботоевский, Олзоновский, Хамнаевский и другие.

Особо хотелось бы остановиться на названии сел Творогово, Шигаево, Колесово. Возникновение и название этих населенных пунктов необоснованно связывают с участниками крестьянской войны 1773-1775 годов под предводительством Е. И. Пугачева, якобы сосланных в наши края царским правительством. Это явное заблуждение. А. П. Васильев в монографии "Забайкальские казаки" писал, что еще "в 1720 году в Западном Забайкалье существовали следующие населенные пункты: 3 слободы: Кударинская, Колесова, Архангельская; 7 деревень: Творогово, Оймурская, Яланская, Юговская, Большерецкая (при Посольском монастыре), Темлюйская, Хилуцкая (обе при Селенгинском Троицком монастыре), 3 острога: Баргузинский, Кабанский, Ильинский; 2 города: Селенгинск и Удинск" Эти населенные пункты упоминаются также в "Ведомости Селенгинского дистрикта о земельных делах...", составленной около 1740 года. В ней названы все эти села. Следовательно, возникли они, по крайней мере, на 50 лет раньше, чем началась крестьянская война на Байкале.

В письмах из Посольского монастыря епископ Вениамин упоминает Твороговскую степь и расположенные в устье Селенги по ее левому берегу Твороговские улусы. Так, он пишет: "Я приглашен был в ближайшее кочевье кударинских бурят селение Творогово в 30 верстах от Посольского монастыря..." Можно предположить, что нынешнее село Творогово получило название по местности, в которой со скотом кочевали буряты. Кстати, их улусы были и на островах реки Селенги - Солдатском, Козлином и Диком. А на правом берегу, Селенги ниже села Красный Яр и в семи верстах от Творогово находились улусы Собачий и Дологоновский и селение Шустовское, состоявшее из четырех дворов новокрещеных бурят.

Колесниковская слобода, в которой жили пашенные крестьяне в Сибири, упоминается в отписке приказчика Кабанского острога Максима Посельского за 1693 год. И никакого отношения к пугачевцам, как видим, не имеет.

Есть также версия относительно названия села Степной Дворец. Оно было, якобы местом отдыха царских послов и для этого там имелась посольская изба, которую и назвали "дворцом". Это не больше чем фантазия. В действительности происхождение названия таково. В степи, за теперешним селом, пасли табуны и косили сено. Для скота делали временные загоны. К ним пристраивали жилье для работников, и все эти сооружения назывались "двором". Отсюда и пошли "степные дворы", ставшие со временем Степным Дворцом. Бывший игумен Посольского монастыря Мелетей в своем труде "Православие и устройство церковных дел в Даурии - Забайкалье, Монголии и Китае в XVII и XVIII столетиях" прямо указывает на то, что вкладчик Посольского монастыря Григорий Афанасьевич Осколков, купец и дипломат, кроме денег "отдал монастырю во владение скотный двор, построенный им в 22 верстах, от Посольского монастыря, каковое строение потом называлось монастырским дворцом, а ниже селение Степнодворецкое, Старое и Новое". И, наконец, села и деревни на Байкале, которые строились на монастырских землях, получали названия либо самих монастырей, либо православных праздников, либо святых. К примеру, деревни Троицкая, Архангельская, Кудара Благовещенская и т. д.

Как появлялись новые населенные пункты на Байкале, как они обзаводились хозяйством, как протекала жизнь новых поселенцев в Забайкалье, можно проследить на примере села Кабанск.

В 60-х годах XVII века в полуверсте от речки Кабаньей появилась одноименная заимка. У старожилов Кабанска бытует такое предание. Русские из Баргузина по берегу озера Байкал пришли в Кударинскую степь. Места им понравились. Чтобы заселить их и освоить, надо было, прежде всего, позаботиться о безопасности. Тогда и решено было на левом берегу Селенги организовать сторожевой пост. Так появился казачий кордон, названный Кабаньим - одно из русских поселений в озере Байкал.

В самом деле, расположение Кабанска таково, что он охраняет подступы не только к Кударинской степи на Байкале, но и немалый участок единственного тогда водного пути по Селенге на Амур. В документах 80-х годов XVII века упоминается казачья Кабанья заимка. До настоящего времени сохранились острова Солдатский и Казачий, названные так потому, что на них стояли сторожевые посты из солдат и казаков, и только в конце XVIII века после их ухода эти острова на озере Байкал были захвачены крестьянами под сенокосы. Первые постройки Кабанска и его центр, где располагалась церковь, "мирская изба", "государевы магазейны" и базар, находились в районе нынешних улиц Партизанской и Красноармейской. С появлением сухопутной дороги на Посольск начала застраиваться улица Трактовая. Только в конце XVIII века в связи с бурным развитием Кяхтинского чайного торга интенсивно стали застраиваться другие улицы, центр села переместился в район теперешней центральной площади. Здесь, как грибы после дождя, появились лавки, чайные, магазины, кабаки.

За неимением других данных можно считать, что предание имеет в основе своей действительные факты, которые подтверждаются документами более позднего периода. Прежде всего, челобитной в Енисейскую приказную избу кабанских пашенных крестьян Фрола Курбатова с товарищами от 1677 года, в которой содержится просьба, "...чтоб им, пашенным крестьянам великого государя, под десятинную пашню, также и им под пашню ж и под сенные покосы, и под дворы, и под огороды, и под скотинный выпуск отвели земли". По этой челобитной им были отведены просимые земли и "учинены межи и грани". В 1699 году закрепление отведенных земель "Фролу Курбатову с товарищами" подтверждено "Грамотой" из Иркутской приказной избы. В записках Михаила Колесарева, возглавлявшего русское посольство в Монголию в 1679 году, упоминается в "устье Кабан-реки... деревня в четыре двора".

В отписках приказчиков за 1682 год сказано, что в Кабанске 7 дворов пашенных крестьян, а шесть лет спустя кроме них упоминаются служилые и промышленные люди. В отписке приказчика Кабанского острога за 1693 год говорится не только о построенном новом остроге, но и о Кабанской слободе. "Да в Кабанской слободе великих государей житничный онбар, где стоят... хлебные запасы Кабанской пахоты".

С августа 1692 года Кабанск стал именоваться острогом. В это же время начинается и его строительство, руководил которым воевода Селенгинского острога Степан Казанец. На высоком берегу озера Байкал недалеко от протоки реки Селенги была выстроена новая деревянная крепость, почти равносторонний четырехугольник, обнесенный более чем двухсаженным частоколом из толстых лиственничных бревен, заостренных вверху.

Частокол соединяли четыре башни, расположенные по углам. Въехать в крепость можно было через западные ворота, имевшие вид двухэтажной башни. Первым этажом этого сооружения были собственно ворота из тесаных плах, второй имел вид жилого дома с бойницами вместо окон. В нем находились служилые люди и казаки во время несения караульной службы. На вооружении острога была "пушка медная весом... 21 пуд 5 гривенок на волоковом станке". Кроме пушки имелось "50 самопалов с ложи и 3 замками".

Первое, что видел за воротами приезжий, была небольшая деревянная церковь с приделом, срубленным одновременно с крепостью. Справа от въездных ворот стояла приказная или судная изба. Это был центр управления округой, приписанной к острогу. Здесь проверялись проезжие грамоты, регистрировались товары, предъявлялись документы об уплате пошлин, взимались налоги и подати. Рядом с приказной избой располагался постоялый двор и "великих государей житничный онбар", где хранились "хлебные запасы Кабанской пахоты". За церковью вдали от других строений располагался погреб, здесь хранился "зелейный припас": порох, свинец, ядра.

На берегу, Селенги была срублена пристань для лодок, дощаников и других судов, которые останавливались здесь, следуя вверх и вниз по реке. Под стенами острога раскинулись избы и землянки служилых и посадских людей. С южной и западной сторон и вдоль Селенги были разбросаны заимки служилых людей и пашенных крестьян.

В окружении убогих землянок и слободских домишек новый только что срубленный острог выглядел нарядно и внушительно. Он придавал уверенность в безопасности населению, которое настойчиво вело хозяйственное освоение края.

Жизнь Кабанского острога и его обитателей строго регламентировалась Сибирским приказом, который в отписках" воеводам и приказчикам скрупулезно перечислял, чем они должны заниматься на местах. Кроме несения военной службы на первом плане стояла забота о возделывании "государевой пашни" и своевременном "исправлении" всем населением налогов и повинностей.

В XVII веке в основе обязательств перед государством была "государева пашня". Вначале она была как отдельное хозяйство, где все работы выполняли служилые люди. За работу они получали жалованье, и весь урожай шел в казну. Затем "государева пашня" стала частью крестьянской, семена для которой давала казна. Урожай с нее крестьяне сдавали в казну. Если собственная пашня крестьян оказывалась больше положенной на десятину государевой пашни, то с "залишенной пашни" крестьяне платили в казну каждый десятый сноп, т. е. одну десятую урожая.

В 1677 году государство в Сибири повысило сбор с "залишенной пашни" и стало взымать каждый пятый сноп, так появилось название "пятинный хлеб", или "выдельной". С середины XVII века в Сибири "государева пашня" теряет натуральную форму и превращается просто в одну пятую обязательного посева крестьянина. Поскольку пашня потеряла вид определенной запашки, платежи "пятинным, выдельным хлебом" заменили так называемым "отсыпным хлебом". Его количество устанавливалось по-разному, а с "залишенной пашни" крестьянин стал платить "оброчный хлеб". Он стал чем-то вроде арендной платы за использование "государевой земли" в Сибири.

В начале XVIII века забайкальские пашенные крестьяне были переведены с "выдельного" на "отсыпной хлеб", а спустя 38 лет сенат издал указ "О сборе оброка с сибирских крестьян вместо хлеба и пеньки деньгами"

Крестьяне Кабанского острога пахали "государеву десятинную пашню", несли хлебную и денежную повинность, исполняли различные натуральные отработки. К ним относятся дорожные работы, почтовая гоньба, перевозки каторжных и др. Только в почтовой гоньбе каждый крестьянин проводил по 8-9 недель в году. Если натуральную дорожную повинность перевести в денежную, она составляла для Верхнеудинского округа, в который входил Кабанск, 5 рублей 50 копеек "на каждого обязанного работою", т. е. превышала главную денежную подать - "подушную".

Денежные и натуральные повинности в Сибири несли и посадские. Окладные сборы составлялись из годового посадского, лавочного, базарного, хлебного и покосного оброков, сумма каждого из них колебалась в зависимости от состояния плательщика.

Кроме организации хозяйственной жизни и сбора налогов, приказчики в Сибири должны были регулировать общественную и личную жизнь населения острога. Они вели наблюдение за тем, чтобы люди "жили б меж себя бессорно", "пив и браг не варили, в зерна и карты, шахматы и лодыги не играли и были б в трезвости...", чтобы у них "воровских бунтов и кругов, и драк, и убийств, шатости и измены не было б".

Однако бунты в Сибири случались, и нередко. Особенно богат примерами острой классовой борьбы XVII век. Самым крупным восстанием населения Забайкалья был взрыв народного возмущения в 1696 году. В нем приняли участие и кабанские служилые люди. Причины этого восстания, как и многих других, определялись социально-политическим строем крепостнического государства, основанном на самовластии царя и помещиков и бесправии угнетенных народных масс. Поводом обычно служили злоупотребления царской администрации. Многочисленные подати и повинности, постоянный недостаток хлеба, мизерное денежное жалованье, доставлялось нерегулярно и частями, злоупотребляли иркутского воеводы и приказчиков ставили служилых людей в трудное положение.

По приказу воеводы Афанасия Савелова приказчики гнали самогон, используя хлеб, предназначенный для жалованья служилым людям. В Кабанском и Ильинском острогах 25 человек занимались винокурением. Постоянным источником доходов воеводы было производство в чины и взятки. Кабанские казаки на допросе по долу о бунте показали, что, выдавая денежное жалованье за 1694 год, воевода "от тех окладов имал... по полуокладу с человека и больше". Так поступали и приказчики. Возмущение накапливалось постепенно и, наконец, прорвалось наружу. В феврале 1696 года население забайкальских острогов перестало подчиняться администрации, а в марте казаки грабили местных богатеев, убирали ненавистных приказчиков, не выполнили "указных памятей" и стали готовиться к походу на Иркутск.

В Селенгинский острог собрались посланцы деревень и острогов "для государева дела" и там, по "донскому извычаю", посадили под знамя, т. е. избрали "своим руководителем пятидесятника Антона Березовского. Среди его помощников от кабанских казаков были Кузьма Кудреватых и Емельян Паникадильщиков.

С февраля до первой половины мая 1696 года стихийные, неорганизованные бунты в отдельных острогах перерастают в восстание. У восставших теперь уже есть руководство, четко определяется цель: получение "хлебного, денежного и соляного жалованья" и "изгнанье жестокого и жадного воеводы - Савелова". Для ее осуществления в середине мая казачья вольница, примерно в 200 человек, с оружием и знаменами, "будто к воинскому делу", отправилась на дощаниках в Иркутск. По пути к ним примыкали пашенные крестьяне и местное бурятское население.

В Иркутске Березовский с 30 представителями забайкальских острогов вручил воеводе Савелову требования восставших. В ожидании ответа восставшие ходили в город и пытались уговорить горожан изгнать ненавистного воеводу. Однако иркутяне их не поддержали. Воевода не замедлил этим воспользоваться и отказал удовлетворить требования восставших здесь, в Иркутске, а пообещал выдать "хлебное жалованье" в Вельском остроге. Воеводе было крайне необходимо удалить восставших подальше от Иркутска, чтобы выиграть время и принять какие-то меры для подавления восстания. Руководители восставших не поняли маневра воеводы и отправились вниз по Ангаре. В материалах по бунту, опубликованных в "Сборнике документов по истории Республики Бурятия", сказано, что обозленные неудачей казаки, двигаясь по реке, в "Индийском и Вельском острогах и по заимкам всяких чинов жителей разоряли, и животы их пограбили без остатку". В Вельском остроге восставшие взяли хлеб, который там был, а также "прибрав к себе на дощаники беглых полковых стрельцов и беглых холопей и ясырей с женами и с детьми и с животы, пришед в Иркутской... с ружьем к городу и к воеводскому двору... приступили". То есть восставшие на обратном пути вновь осадили город и стояли под его стенами семь дней. Все это время к ним ходили дети боярские, посланцы воеводы и пытались отговорить от убийств и поджогов города. Наконец восставшие оставили Иркутск и отправились за Байкал. Поход их продолжался более двух месяцев. И хотя цели восстания достигнуты не были, оно не прошло бесследно. В этом же году Савелов был лишен воеводства. До 1700 года царская администрация вела расследование о бунте и вынуждена была признать виновным воеводу. Несмотря на это, были и "главные по тому бунту заводчики повешены". Так расправился царь с руководителями восставших.

Участие и восстании служилых людей Кабанского острога - одна из интересных страниц в истории Кабанска, когда его население вместе со всеми забайкальцами, хотя и стихийно, выступило против произвола воеводы и приказчиков.

В XVIII веке Кабанск утратил характер военной крепости. Об этом свидетельствует уменьшение военно-служилого населения. В 1722 году в нем проживало 20 казаков, а в 1725 году они уже не значились. В 80-х годах XVIII века Кабанск получил административное устройство, но правилам городского управления, введенным еще при Петре I.

В начале XIX века Кабанский острог в Сибири стал именоваться слободой, которая входила в Ильинскую волость. В 1884 году эта волость была разделена на Троицкую, Кабанскую, Кударинскую и Твороговскую. Кабанск стал волостным центром и был им до марта 1920 года. За 230 лет Кабанский острог, гарнизон которого вначале насчитывал два десятка служилых людей, превратился в крупный населенный пункт низовьев Селенги с населением около 2000 человек. В целом территория Кабанского и Прибайкальского районов была заселена следующим количеством людей: в Кабанской волости проживало 2869 так называемых "пашенных душ" обоего пола, в Кударинской волости - 6395 душ, в Посольской - 5034, в Троицкой - 1451, в Турунтаевской - 96 душ, и 38 улусах Кударинской степной думы проживало 1425 душ бурятского населения обоего пола. Как видим, все наиболее удобные места в низовьях Селенги были заселены, и общее количество населения превысило 20 тысяч человек.

Интенсивное заселение Сибири ставило перед властями не только проблемы освоения его природных богатств, организации хозяйственной жизни и укрепления таким образом материальной основы новых поселенцев. Не менее остро стояли вопросы управления духовной жизнью. И хотя власти скрупулезно ее регламентировали, но люди без особого рвения выполняли их предписания. "Падение нравов" вызывало беспокойство и в церковных кругах, у блюстителей официального религиозного мировоззрения. Поэтому по настоянию патриарха всея Руси Иокима стали создавать базу для поддержания нравственности у пришлого русского населения Сибири и обращения в христианство коренного населения Забайкалья.

22 февраля 1681 года царь Федор Алексеевич подписал указ о посылке за озеро Байкал, на Селенгу-реку, духовной миссии. Задачей ей было определено "...призвание иноверных в лоно православной веры. Такожде для исправления заблудших во грехе душ россиян, да искоренения развратников святой веры Христовой". Местом выполнения этого наказа стали Селенгинский, Верхнеудинский, Баргузинский и Нерчинский округа Забайкалья. Как записал иеромонах Михаил, настоятель вначале Троицкого, а затем Посольского монастырей, "прибыли мы на сю сторону Байкала - моря, на Селенгу-реку и во имя пресвятые Троицы монастырь... основали". Утвердившись в новом Троицком монастыре, Феодосии отправил на Посольский мыс группу монахов. "Они занимались под наблюдением иеромонаха Макария устройством пустыни для обитания монахов на берегу озера Байкал ..." Так появился в Забайкалье еще один, Посольский Спасо-Преображенокий монастырь, который был филиалом Троицкого Селенгинского до 1713 года.

Своей самостоятельностью Посольский монастырь обязан купцу и дипломату Григорию Афанасьевичу Осколкову, много сделавшему для развития торговли и установления дружеских отношений России с Китаем и Монголией. Впервые Осколков посетил Посольский Монастырь в 1699 году и застал там "только часовню святого Николая". В следующем году Осколков на свои средства пристроил к ней алтарь, превратил часовню в церковь. Затем были возведены кельи для монахов и дом для настоятеля. В 1706 году Осколков стал вкладчиком, т. е. отписал все свое имущество монастырю, и еще более ревностно стал его благоустраивать.

Надо заметить, что в первые годы духовная миссия в Сибири больше занималась строительством и хозяйственными долами, чем пропагандой христианства. Причем правительство делало все, чтобы укрепить материально монастыри. Только начали монахи благоустраиваться, как в 1682 году последовал указ, по которому Посольскому монастырю были пожалованы покосы, пашни и "рыбные ловли на берегу озера Байкал и по речкам".

Затем в 1688 году ему отдали Тимлюйское урочище с заимкой казака Филиппа Черных, "с дворовым строением, мельницею, пашнями и покосами". В следующем году миссионерам из казны было выдано жалованье и пособие на исполнение церковных потребностей в Сибири.

В 1704 году разрешили монахам вместо получения государева жалованья принимать и селить на пашне мольных людей, кто "похочет из ссыльных и гулящих". Но монастыри закрепощали таких людей и до указа правительства. В переписных книгах за 1690 год упоминаются крепостные поручные записи десяти человек, которые вступили "в пашенные монастырские крестьяне". Так что уже в это время "промышленные люди, вольные и гулящие, в том числе новокрещеные иноземцы", прикреплялись к монастырю в качестве крепостных. Монастырь давал им землю, инвентарь, скот, иногда жену из приведенных в христианство местных женщин, и новый монастырский крестьянин должен был пахать и сеять хлеб для монастыря и для себя. Принести в христианство местное бурятское население оказалось непростым делом. И чтобы облегчить труды миссионеров, было решено всем, кто примет христианство, давать земельный надел и селить отдельно от тех улусов, где они жили. Но и выдел земель проходил с большим трудом, так как владельцы земли не хотели ее отдавать. Игумен Посольского монастыря Михаил писал, что выдел из общих бурятских земель идет "с неимоверною трудностью, потому что язычество с противодействием лам так еще сильно, что предписание начальства не действует". Видимо, не столько "противодействие лам", сколько отсутствие порядка в землепользовании было основной причиной. Кстати, он сам сообщает об этом, подчеркивая, что "все захватывают сильные и богатые, бедные и бессильные вечно в долгах".

Одним из сел, созданных "новокрещеными иноземцами" в Сибири, было Корсаково. В "Трудах православной миссии" сказано, что в 1868 году "начато на левом берегу реки Харауза новое селение через водворение тайши Якова Березовского и почетного инородца Николая Хамаганова, каковое селение предположено назвать "Корсаковским", в честь покровителя миссии генерал-лейтенанта Михаила Семеновича Корсакова". Десять лет спустя в новом селе было "кроме казенных заведений, миссионерского стана, думы, училища и общественных магазинов, 35 дворов и 155 душ жителей".

По ходатайству генерал-губернатора Восточной Сибири М. С. Корсакова в 1866 году Посольскому монастырю было выделено еще 500 десятин земли и рыбные дачи на реке Селенге. Именно на это время, т. е. на XIX век, приходится новая волна активности миссионеров по приведению бурят Сибири в христианство. Причем для подкрепления и облегчения деятельности миссии были приняты самые разнообразные меры. Заметно увеличилось количество миссионеров Сибири в Забайкалье и в Кударинском ведомстве, в том числе в Посольском монастыре. Были построены новые церкви "недалеко от бурятских улусов Твороговской степи", в Степном Дворце, Шергино, на Часовенском острове, в Корсаково, в Дулане. Часовни в Посольске у пристани, на Преображенской ярмарке близ Чертовкино, в монастыре на месте гибели посла Заболоцкого.

Одновременно со строительством культовых сооружений в Сибири строили школы. Несмотря на активность миссионеров, ожидаемых результатов их деятельность в Сибири не дала. И официальные церковные власти вынуждены были признать, что "обращение бурят к христианству с настоящего столетия т.е. с XIX века не усилилось, а постепенно уменьшалось".

Не выполнила церковь и другую задачу - "исправление нравственности россиян". Одним из показателей этого были ежегодные исповеди и причастия у священника, которые забайкальское население выполняло без энтузиазма. Многие вообще предпочитали не ходить в церковь. Таких "небытчиков", как их называли тогда, особенно много было в Тимлюйской монастырской вотчине, о чем с беспокойством писал в Ильинское волостное правление священник Тимлюйской церкви и просил власти помочь понудить прихожан к "исполнению христианских обязанностей". К концу XIX века в Сибири, когда монастырские земли перешли к государству, бывшие монастырские крестьяне резко ограничили число людей, которых они обычно посылали от общества на их обработку.

По материалам книги М. Лукьянова